Шмуэль Мавашев

Шмуэль (Александр) Абрамович Мавашев был третьим сыном и пятым ребенком в семье Абрама Хаима и Ривки Мавашевых. Он родился 10 января 1924 года в городе Казалинске, Казахстан. С детства Шмуэль был известен своей добротой, состраданием и жизнерадостным мальчиком .

В 1930 году, когда его отец, Абрам Хаим, был вынужден покинуть страну из-за усиления контроля со стороны властей, он взял с собой Шмуэля, которому в то время было всего 6 лет, и дочь Сару, которой было 9 лет, намереваясь нелегально пересечь границу с Афганистаном и затем отправить их к бабушке Оне в Эрец-Исраэль. Однако проводник, которого они наняли и которому заплатили, оказался информатором, и он выдал их пограничникам. Отца арестовали, а детей вернули на родину.Тем не менее, спустя 50 лет, в 1979 году Шмуэль вместе со своей семьей смог репатриироваться в Израиль.

Обращение от Шмуэля Мавашева:

Дорогие мои братья, сестры, племянники и племянницы, внуки и правнуки! Я прожил немалую жизнь, повидал много хорошего и плохого, такова человеческая жизнь. За все время своей жизни я старался делать людям добро и только хорошее. Сегодня, в канун издания книги памяти большой и дружной семьи Мавашева Абрам Хаима и Ривки, хочу отметить, что жизнь человека — это путь тяжелых испытаний, которые учат его мудрости, проясняют истину, закаляют характер.

Трудные испытания выпали на долю и нашей семьи. Мы — это мой братишка Рафаэль и сестричка Мария, которые рано остались сиротами, несмотря на то, что наш любимый отец Абрам Хаим Мавашев, был жив и жил в Иерусалиме. Наши дорогие братья Давид, Або и сестры Фрехо, Тамара, Сара, а также их жены и мужья делали всё, чтобы мы не чувствовали одиночества, всегда оберегали и помогали нам. Несмотря на тяжелые времена в 1930-х годах, когда в стране была разруха и голод, а в 1941 году грянула Вторая мировая война, несмотря, на то, что мы остались сиротами (наша Мама умерла в 1940 году), все мои братья и я, моя сестра Тамара получили высшее образование, сестренка Мария закончила техникум. Впоследствии, братья Давид и Рафаэль защитили кандидатские диссертации и получили ученую степень. Мы имеем прекрасных детей, снох, зятей, внуков и правнуков. Мы всегда помним слова матери: «не таить в своем сердце обид и оскорблений», «ради звонких монет не предавать и не оскорблять людей», «ценить и дорожить дружбой». Я горжусь родителями, которые за очень маленький период совместной с нами жизни, сумели дать нам хорошее воспитание и мы с гордостью храним память о них.

Сегодня с нами уже нет дорогих нам сестер Фриды, Сары и Тамары, братьев Давида и Або, племянников Любы, Мурдухая и Данила. Сегодня нет с нами дорогих снох Оли, Доры, моей любимой супруги Бахмал, снохи Аллы, зятьев Давид-Хая, Рубена и Нисона. Пусть земля им будет пухом, а души в Раю. Память о них мы будем вечно хранить в наших сердцах.

С любовью и гордостью за всех Вас Александр Мавашев

Мама Ривка с детьми. Верхний ряд: Шмуэль, Сара,Тамара. Нижний ряд: Мария, Рафаэль.

Из воспоминаний Шмуэля Мавашева.

После 7-го класса средней школы, я поступил в Ташкентский электро-механический техникум. В 1941 году, окончив техникум, в 17-летнем возрасте, устроился на работу помощником машиниста паровоза. В январе 1942 года, несмотря на «бронь» и возраст, решил пойти добровольцем на фронт, вслед за своими братьями Давидом и Або, чтобы вместе с ними участвовать в разгроме врага. Как несовершеннолетний, сначала был направлен в Ташкентское пехотное училище, а после его окончания, в конце 1942 года, в звании младшего лейтенанта, попал в сформированный 10-й Уральский добровольческий танковый корпус. Командуя миномётной батареей, уже в звании гвардии старшего лейтенанта, прошёл от Курской дуги до Берлина.

В 1946 году был демобилизован и направлен в распоряжение управления Ташкентской железной дороги. С 1953 года, в течении пяти лет, учился на вечернем отделении физико-математического факультета Ташкентского педагогического института и одновременно преподавал математику, став позже директором школы.

Я родился в рубашке. Смерть много раз была рядом, сколько раз я был на волоске от гибели. В последнее время, часто, когда не спится, вспоминаются эпизоды войны.

Бои против фашистов были очень тяжелыми. Нас непрерывно бомбили, обстреливали из орудий, давили танками. Я хорошо помню солдат идущих пешком по болотам, несущих на себе по 4 снаряда для пушек, автомашины, застрявшие намертво или просто утонувшие в болотах, окопы, землянки, голод, потерю товарищей… Большинство людей шли в бой со словами: «За Родину!» Первый бой был под Курском, погибло много моих товарищей. Следующий бой за город Каменец-Подольский продолжался 6 дней, 16 атак предпринял противник и 16 раз отходил на исходные позиции. В этом бою я потерял лучших бойцов — ведь теперь я командовал взводом в свои 18 лет.

Шмуэль с супругой Бертой (Юсупова) Мавашевы

Следующим пунктом было освобождение городов Черновцы и Львова. Дорог не было, снабжение прекратилось, остались без топлива. По дороге пришлось остановить колонну машин и послать 2-х солдат проверить и доложить — какова ситуация с топливом в других бригадах. Пока ожидали топлива, фашисты окружили нас под Львовом, ст.Давыдовка и стали простреливать насквозь. Спрятаться было негде. Двое солдат, которых я отправил, услышали издалека выстрелы, поняли, что мы окружены и привели на помощь бойцов из другой бригады. Так опять смерть обошла меня, и я остался жив.

Очередной бой, который запомнился мне был в феврале 1945 г. при форсировании реки Одер. Я послал несколько бойцов вперед, чтобы обеспечить безопасное форсирование батареи. По дороге ребята наткнулись на немецкий бункер. Был неравный бой, но я со своими бойцами вовремя подоспел, и мы прорвали оборону противника.

Не забыть мне и последние дни войны. Прага, май 1945 г. Освобождение столицы Чехословакии было осуществлено войсками нашей армии совместно с жителями города. После того, как отгремели выстрелы и были разоружены последние немецкие солдаты, по городу было трудно ходить, так бурно приветствовало население своих освободителей.

Я уходил в армию наивным мальчиком, а вернулся с фронта взрослым человеком, в звании старшего лейтенанта, которому довелось многое увидеть, понять и осмыслить. За 4 года войны я прошел с боями путь: Курск, Бахмач, Чернигов, Каменец-Подольский, Шапрон, Дрегович, Берлин, Прага. Форсировал реки: Днепр, Дунай, Одер, Бибер, Шпрее.
За беспримерное мужество, смелость и отвагу проявленные во многих боях награжден многочисленными орденами и медалями: 3 ордена Отечественной войны 1 и 2 степени, «Красной звездой», медалями за взятие Берлина, Праги, за Победу и многие другие. После Победы я возвращаюсь домой в чине офицера, где меня ждала с нетерпением моя семья. Нужно было начинать устраивать свою мирную жизнь. Опять она начиналась с работы на железной дороге, сначала помощником машиниста, а затем зам. начальника отдела кадров.

Из воспоминаний Тамары Мавашевой

В 1946 году Шмуэль женился на Бахмал Юсуповой, которая была верной, заботливой женой, прекрасной матерью, доброй, трудолюбивой, скромной, очень красивой и удивительно обаятельной женщиной.

В этом браке у них, в 1951 году, рождается дочь Фрида — любимица всего рода Мавашевых, Юсуповых и всех, кто ее знал. Доброжелательная, отзывчивая, стремящаяся протянуть руку помощи любому, кто в этом нуждается.

В 30-летнем возрасте, почти без материальной и учебной базы, Шмуэль вновь садится за парту Ташкентского педагогического института, совмещая учебу и работу. В 1958 году заканчивает физико-математический факультет и посвящает свою жизнь воспитанию и просвещению детей — преподавателем, заведующим учебной частью в техникуме, директором школы. И где бы он не работал, всегда проявлял себя высоким профессионалом своего дела, честным и справедливым. За это его любили и уважали коллеги, учащиеся и их родители.

Эмигрировав в Израиль в 1979 году, Шмуэль выучил иврит и устроился на работу в строительную компанию архивариусом, где и проработал более 14-ти лет.

С 1994 года и до наших дней работает волонтёром при медицинском учреждении. Отличный семьянин, прекрасный отец, дедушка и прадедушка, он рад, что живёт в Израиле, где жили его родители. Он гордится этой страной и её боевым народом.

В Израиле Шмуэль оборудовал синагогу в память о родителях — Абрам Хаиме и Ривке Мавашевых, восстановил памятник отцу, похороненного в Иерусалиме. Благодаря усилиям семьи Шмуэля был вовремя продан дом нашего отца, который по завещанию принадлежал детям Абрам Хаима и его брата Ицхака Хаима.

Его отношения ко всем нам, сестрам и братьям, всегда были уникальны. Он никогда ни на кого не обижался. Его любовь к нам, к нашим детям, была чиста, он гордился всеми нами. Меня он называл Мамой, старшего брата Давида — Папой. Это многого стоит.

Его письма из Израиля начинались с благословения всех нас и заканчивались признаниями в любви и уважении. Решение эмигрировать в Израиль далось ему нелегко. Мы это видели, сочувствовали, успокаивали и говорили, что раз дети так решили, ты должен ехать.

Шмуэль Мавашев в синагоге, построенной в честь отца Абрам Хаима Мавашева и матери Ривки Ниссим в Израиле.

Братья и сестры Мавашевы. Сидят слева на право: Шмузль, Тамара, Давид, Сара, Мишоэль. Стоят: Рафаэль и Мария

Первые его письма из Израиля приводили нас в ужас и трепет, мы боялись за него и его семью, за их здоровье. Я ему отвечала и рассказывала, как мы живем, что у нас нового. Шмуэль оказался сильным человеком, не каждый из нас смог бы это выдержать. Видимо, война его закалила.

Эмигрировав в США, я поняла его тревогу и беспокойство. Новая страна, новые законы, другая ментальность и плюс ко всему — отсутствие языка. Все это было тяжело. «Такова наша судьба», — как любит говорить Шмуэль. Мы благодарны ему за его приезды в Сан Диего, на которые он решился уже в немолодом возрасте, только, чтобы повидать нас и посидеть с нами. Это был подвиг с его стороны. Особенно хочется подчеркнуть его любовь к брату Рафаэлю. Он всегда старался оберегать его, наставлять, умел выслушать, помогал в учебе и в жизни.

Мой брат Шмуэль — прекрасный человек, надежный товарищ, верный друг! Его огромный жизненный опыт и военная закалка не раз проявлялись в жизни. А его неиссякаемая жизненная энергия направлена на любовь к ближнему. Мы, братья и сестры, племянники и племянницы гордимся этим замечательным, отзывчивым и добродушным человеком. Шмуэль и Берта воспитали чудесную дочь Фриду. У нее прекрасная семья — муж Миша Наматиев, дети – Алла и Алберт.

Мне всегда приятно с нею разговаривать — умная, обходительная, ласковая в разговоре и в жизни. Она меня ласково называет «Амешка». Мой первый приезд в Израиль в 1987 году запомнился добродушным и изысканным приемом. Поездки в Иерусалим, на море, в гости к нашим знакомым и родственникам, которых я не видела с 1930 года, посещение могилы папы – Абрам Хаима и дома, где он жил, и многое другое. Все это незабываемо и очень трогательно.
Я горжусь Шмуэлем и его семьёй.

Израиль. Сестра Тамара в гостях у Шмуэля

Из воспоминаний Фриды Наматиевой -дочери Шмуэля Мавашева

Моя мама — Ривко Бахмал бат Азарья Юсупов и Хусни Бороховой. Её родословная начинается с Хахам Есеф Мамона (1741-1822). Его дочь — Биби Соро Мамон, вышла замуж за Авраама Язди Коэна. От этого брака родился сын – Моше Борух Коэн. Женившись на Биби Эстер у них рождается сын Есеф ХАКОЭН, который впоследствии жениться на Биби Малко Хахам (сестра Шимони Хахам. Сам Азарье Хакоэн являлся племянником Шимона Хахам). В этом браке у них рождаются 8 детей, один из которых был Азарье ХаКоэн бен Есеф — отец Ривко-Бахмал».

Историческая справка

Фамилии бухарским евреям начали даваться российскими властями после присоединения Средней Азии к Российской империи. Это был длительный процесс — с середины XIX века до начала XX века. Как правило, за редким исключением, бухарских евреев можно узнать по фамилии, составленной из имени отца или матери (в сефардско-русском произношении, как это слышали русские чиновники) с прибавлением русского окончания «-ов». Поэтому к началу XX века Азарье ХаКОЭН Бен Есеф ПОЛУЧИЛ фамилию Юсупов. В 1909 году он женился на Хусни Бороховой. В браке у них родилось 8 детей, одна из которых и была Ривко Бахмал. Она родилась 25 сентября 1927 года.

Из дневника Азарье Юсупова: «Она родилась в субботу. В тот же день я пошел молиться в синагогу перед Сефер тора и дал ей имя Ривко-Бахмал. Пусть девочка растет большой и счастливой».

Самая младшая в семье, Бахмал была избалованна любовью братьев и сестер. Она обладала незаурядным аналитическим умом, хорошо училась и росла любознательным ребенком. Воспоминание Бахмал о детстве: «У меня было много подруг, но я очень любила сидеть возле отца и помогать ему в его творчестве. Мой отец прекрасно владел древним еврейским языком, арабским, фарси, русским, писал стихи и перевел с фарси на бухарский язык сборник сказок «1001 ночь», «Седер Песах» (Порядок проведения Песах). В конце книги напечатан перевод «Шир Хаширим» (Песнь Песен царя Соломона – философский труд о любви к Иерусалиму) и другие произведения. Я всегда слушала его с большим интересом, затаив дыхание».

Она мечтала стать врачом, но грянула война и Бахмал вынуждена была пойти работать, чтобы помочь семье. А после войны, в 1946 году, она вышла замуж за прекрасного молодого парня, только что вернувшегося с фронта, Шмуэля Мавашева.
Из воспоминаний Бахмал: «Я увидела перед собой красивого, высокого, худощавого молодого человека. Грудь его была в орденах. И я поняла, что влюбилась».
Шмуэль привозит Бахмал в Ташкент, где она начинает работать в системе торговли. В 1951 году у них рождается дочь Фрида. Семья продолжает свое становление, а Бахмал работает и помогает мужу закончить высшее учебное заведение.

Из воспоминаний дочери Фриды

…Папа часто встречал маму с работы, а иногда и сам заезжал за ней со мной. Мама работала на вокзале, в маленьком лоточке, который нельзя было назвать магазином. Я очень любила приходить к маме на работу, там всегда вкусно пахло. Там был запах конфет и пряников, различных сортов сыров и копченой рыбы. Для меня это был мир сладких сказок. Папа усаживал меня на прилавок рядом с явствами, мама продолжала работать, а папа считал вырученные деньги. Потом они вместе закрывали магазин, отдавали выручку дяденьке (директору магазина), и мы все вместе возвращались домой. Мама проработала в торговле до 1956 года, пока по несчастной случайности у неё не обнаружили порок сердца. В дальнейшем она занимается хозяйством и моим воспитанием. Несмотря на то, что единственным кормильцем в семье был отец, мама старалась показать, что в доме достаток и всего хватает. В доме всегда были вино, водка, соленья, варенья собственного маминого и папиного приготовления. Она прекрасно готовила и пекла. По своей натуре мама была, шустрой и отчаянной.

Семья Михаила и Фриды Наматиевых с детьми, внуками и Папой-Шмуэлем.

Из воспоминаний Николая Гулькарова

Дядя Шурик — один из любимейших дядь нашей большой семьи Мавашевых. Ещё на заре своего детства я любил ходить к нему домой (благо мы жили на соседних улицах) и трогать красивейший немецкий трофей, привезённый им с войны — аккордеон. Красивый, с блестящей, под цвет слоновой кости, клавиатурой, маленькие, чёрного и белого цвета кнопки, которые при слабом нажатии проваливались вовнутрь, а затем возвращались на место. Ни поднять, ни тем более раздвигать меха аккордеона я не мог. Я удовлетворялся тем, что мог его погладить и нажимать клавиатуру. Иногда меня сажали на стул и давали аккордеон, который и без моего усилия раскрывался и издавал, как мне казалось, мелодичные звуки.

По праздникам дядя Шурик одевал свой выходной костюм, увешанный медалями и орденами. Мы, племянники, старались стоять рядом, как бы подчёркивая наши близкие родственные отношения. В эти минуты жизни я мечтал попасть на войну и заслужить такие награды. Я знал, что дядя Шурик работал на паровозе, — это тоже была мечта не только моя, но и многих детей в те далёкие 1950-е годы.

На праздники в нашей большой семье принято было собираться вместе и, конечно, дядя Шурик со своей семьёй присутствовал тоже. Всегда весёлый, выдержанный, уважительно относящийся ко всем нам и, особенно, к своим братьям и сёстрам. Я не помню случая, чтобы дядя Шурик высказал своё недовольство или возмущение. Его обида выражалась тем, что положив две руки на колени и слегка нагнувшись, он говорил: «Да, конечно, вы правы, я ничего не знаю, вы все знаете», — и качал головой.

Его все любили. Любили за чистоту отношений, за честность и правдивость, за то, что несмотря на низкую зарплату учителя, он никогда не ныл и не показывал, что ему трудно. Никогда не приходил с пустыми руками или делал вид, что забыл, что у кого-то день рождения.

Его любили за отзывчивость и сочувствие в тяжёлые дни нашей жизни, за стремление помочь и поддержать. В дни траура, когда умер мой папа — Рубен, (мне было 14 лет) единственный человек, повторюсь — единственный — из всей нашей большущей семьи, дядя Шурик успокаивал меня и просил не плакать. Он отодвинул меня от могилы отца, в то время, как меня туда толкали, отвёл в сторону и сказал: «Не надо на это смотреть, не для тебя это, не плачь, смотри — сколько могил, и у всех у них тоже были дети, такова человеческая жизнь. Здесь похоронена и моя мама Ривко».

Почему я вспоминаю это? Потому что он нас, детей, любил и уважал, видел в нас личности, не насмехался и не обижал. Единственное, что он мог себе позволить — это с нами шутить, чему мы были всегда рады. Однажды я пришёл к дяде Шурику на его работу в Художественное училище, где он был заведующим учебной частью и преподавал математику. Несмотря на мой юный возраст (я учился в 7 или 8 классе), он вышел из своего кабинета и устроил мне экскурсию по всему училищу, рассказывая, где какие классы, что преподают… При встрече с преподавателями, здоровался и говорил: «Это мой племянник, сын моей старшей сестры». И с какой гордостью и любовью он всё это говорил! Эта привычка у него осталась на всю жизнь, только со временем он стал добавлять — это мой племянник, кандидат наук, преподаёт в институте. Дядя Шурик взял меня на работу, когда я учился на втором курсе института — сначала лаборантом, а затем — преподавателем физики в 6-7 классах. Школа, куда назначили дядю Шурика директором, была новой. Начинать нужно было с нуля — новый коллектив, новое оборудование. В школе я проработал 4 года, получив хорошую педагогическую закалку — то, что не может дать ни один институт. Уверенность в себе и полученные навыки позволили мне пройти апробацию при зачислении на работу в Политехнический институт, на кафедру «Общая физика». За 4 года совместной работы, моё мнение о дяде Шурике, а теперь он был для меня Александр Абрамович, не изменилось, а наоборот, укрепилось — и только в лучшую сторону. Коллектив в школе был большой, занятия проходили в две смены. Все знали, что Александр Абрамович приходит первым и уходит последним. В конце рабочего дня он обходил все этажи школы, проверял всё ли в порядке, записывал, что нужно сделать, чтобы на следующий день завхоз исполнил. В кабинете сидел редко, в основном был в учительской, на занятиях преподавателей, в актовом и физкультурном залах. При встрече с преподавателями мог пошутить, а если было нужно — высказывал неудовольствие в строгой форме, только у него получалось это, как просьба, больше так не делать. За это в школе его любили, уважали и восхищались.

Педагогический коллектив школы Александра Абрамовича 1966 год

Такое его руководство настолько сплотило коллектив, что наша школа числилась лучшей в районе по всем показателям. Наши ученики были первыми на городских спортивных соревнованиях, имели лучшие показатели на олимпиадах по математике, физике, химии, трудовому обучению. К нам приходили директора других школ и учителя по обмену опытом работы. Обедал Александр Абрамович в то же время, что и ученики, на большой перемене. Следил за работой кухни, чтобы всё было свежее и без обмана.

Родительский комитет школы принял решение после получения аттестата зрелости, для выпускников 10 классов провести выпускной вечер, пригласив родителей и преподавателей выпускных классов. С этой целью родительским комитетом были собраны деньги, чтобы накрыть столы, закупить цветы и т.д.

Обычно такие школы находятся под особым вниманием вышестоящих организаций, и если ошибка в обычной школе прощалась без последствий, то в этой школе, которую создал Александр Абрамович, наказывали очень строго. Так произошло и в 1968 году. Было решение родительского комитета — после вручения аттестата зрелости, для выпускников 10 классов провести выпускной вечер, пригласив родителей и преподавателей выпускных классов. С этой целью родительским комитетом были собраны деньги, чтобы накрыть столы, закупить цветы и т.д.

Из всех школ Ташкента (а выпускные вечера проходили во всех школах), наказан был только Александр Абрамович. Министр образования Уз.ССР отстранил его от должности директора школы в связи с тем, что родительский комитет собирал деньги на проведение выпускного вечера.

Приказ отменили через год, но возвращение назад, в свой коллектив, к своему детищу, было уже невозможно. После ухода Александра Абрамовича в школе было неспокойно, новому директору отказывались подчиняться. Через год она сама подала заявление об уходе с работы, посоветовав заведующему районо вернуть поскорей Александра Абрамовича. Родительский комитет писал министрам образования республиканского и союзного значения. Члены родительского комитета записывались на приём в министерство просвещения СССР, для чего ездили в Москву, с одной лишь целью — не разваливать школу и восстановить в должности незаконно уволенного директора. Но всё было безрезультатно.

Александр Абрамович продолжал педагогическую деятельность в других школах.

В 1979 году дядя Шурик получает разрешение на выезд с семьёй в Израиль.Выезд был жестокой пыткой социалистической действительности с одной стороны, а с другой — он не представлял себе жизни без братьев и сестер. Необходимо было уволиться с работы и объяснять причину ухода, второе — сняться с партучёта, выйти из партии, собрание, объяснения и издевательские намёки на «предателя родины», человеку, который защищал эту родину.

Дядя Шурик оказался человеком сильным и волевым, он вновь прошёл огонь и воду, как на войне. Семью Шмуэля выпустили за границу, не разрешив взять боевые награды.

Дядя Шурик был преданным и любящим семьянином. Особая, нежная и трогательная любовь была у него к супруге Берте и дочке Фриде. Без этой любви нет и дяди Шурика. Этот красивый, стройный человек был однолюбом. Тётя Берта была доброй, гостеприимной, молчаливой и, как отмечала моя мама, умной женщиной. Никогда не позволяла себе повышать голос на кого-бы то ни было, скорее промолчит, чем обидит. Когда к ней приходили гости, даже на минутку, она бежала к холодильнику и тут же накрывала на стол. Я не знаю ,был ли такой человек, которого бы она не смогла уговорить сесть и попробовать её лакомства. Она так уговаривала, что отказать было невозможно.

Помнится, когда я был в гостях у дяди Шмуэля и тёти Бахмал в Израиле, мы сидели за столом, обедали, пили чай и, в какой-то момент, тётя Берта пересела к телевизору и стала смотреть сериал. Она так переживала, вздыхала, вытирала слёзы и радовалась событиям, проходившим на экране, что забыла про нас. Дядя Шурик сказал, что она так входит в образ героев фильма и вместе с ними участвует в интригах, что оторвать её от телевизора в эти минуты невозможно, несмотря на то, что фильм показывают уже второй раз. Тётя Берта много читала и была грамотной женщиной. Мама рассказывала, что тётя Берта знала много бухарско-еврейских песен, а её отец был писателем и коллекционировал фольклор.

Наша семья с большим уважением относились к братьям и сёстрам тёти Берты. Братья жили в Самарканде, а когда они приезжали, то вся семья собиралась и с удовольствием слушала и обсуждала житейские проблемы. Её сестра — Тамара Якубова была высокой, красивой женщиной, доброй и отзывчивой. После отъезда тёти Берты в Израиль, тётя Тамара часто приходила к нам и приносила письма сестры. За чашкой чая с мамой они долго вспоминали ушедшие годы, обсуждали письма, успокаивали друг друга и надеялись на хорошие времена – на встречи с родными людьми. Однажды тётя Тамара Якубова пришла с письмом от Берты, долго беседовали, а уходя сказала, что больше не увидит Берту. Мама ответила: «Не говори так, с Бертой все будет хорошо, не переживай». А через неделю мы хоронили тётю Тамару. Вечная ей память.

Единственная дочь Шурика и Берты, Фридочка, всегда была самостоятельной и уверенной в своих поступках. Училась хорошо, была дисциплинированной. Помнится завораживающая детская любовь Фриды к двоюродному брату Иосифу (Джону), который жил с ней в одном дворе. Он уделял ей много внимания, играл с ней и рассказывал всякие истории. Она смотрела на него большими, улыбчивыми и любящими глазами, как на Б-га. Эту любовь к своему брату она сохранила до сих пор. Фриде несвойственно было над кем- то подшучивать, язвить, обманывать. Всегда протянет руку помощи и поможет советом. Мне посчастливилось проработать с ней около года в Политехническом институте. Исполнительная, с особым чувством ответственности за выполняемую работу, и самое главное, грамотная. До иммиграции Фрида работала. преподавателем русского языка и литературы. После приезда в Израиль она поменяла профессию. Её сообразительность и настойчивость, упорство на пути к поставленной цели позволили ей овладеть новой специальностью и проработать около 30 лет в городском учреждении контроля за строительством частных домов.

Фрида обладает удивительной способностью общаться с людьми. При разговоре она завораживает собеседника манерой говорить: медленная, с низким тоном речь, придает чувство важности, авторитетности, самообладания и спокойствия. С самого начала беседы появляются положительные эмоции, становится тепло и приятно. Такая манера вести разговор продиктована её культурой и воспитанием.

Несмотря на трудности иммиграции, семья Шмуэля в память о родителях смогла обустроить синагогу в городе Луд, установить доску памяти, где упомянуты умершие родители и близкие родственники.

Мы все благодарны им за это.